Но от Линды получаешь столько удовольствия, - повторял он, - она словно букетик цветов. Немыслимо таких людей расходовать на серьезное чтение, какой в этом толк?
***
...человек, разумный до бесчувствия
***
...душевная чистота на грани фригидности
***
- Ты все отобрал у меня. Ты даже спишь с моей женой!!!
- Но кто-то же должен!
***
...человек, разумный до бесчувствия
***
...душевная чистота на грани фригидности
***
- Ты все отобрал у меня. Ты даже спишь с моей женой!!!
- Но кто-то же должен!
***
Покидая на рассвете возлюбленную, мужчина не должен слишком заботиться о своем наряде.
Не беда, если он небрежно завяжет шнурок от шапки, если прическа и одежда будут у него в беспорядке, пусть даже кафтан сидит на нем косо и криво, — кто в такой час увидит его и осудит?
Когда ранним утром наступает пора расставанья, Мужчина должен вести себя красиво. Полный сожаленья, медлит подняться с любовного ложа.
Дама торопит его уйти:
— Уже белый день. Ах-ах, нас увидят!
Мужчина тяжело вздыхает. О, как бы он был счастлив, если б утро никогда не пришло! Сидя на постели, он не спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей на ушко то, что не успел сказать ночью.
Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, тем временем он незаметно завязал на себе пояс.
Потом он приподнимает верхнюю часть решетчатого окна и вместе со своей подругой идет к двустворчатой двери.
— Как томительно будет тянуться день! — говорит он даме и тихо выскальзывает из дома, а она провожает его долгим взглядом, но даже самый миг разлуки останется у нее в сердце как чудесное воспоминание.
А ведь случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную возню, суетливо стягивает поясом шаровары, закатывает рукава кафтана или «охотничьей одежды», с громким шуршанием прячет что-то за пазухой, тщательно завязывает на себе верхнюю опояску. Стоя на коленях, надежно крепит шнурок своей шапки-эбо̀си, шарит, ползая на четвереньках, в поисках того, что разбросал накануне:
— Вчера я будто положил возле изголовья листки бумаги и веер?
В потемках ничего не найти.
— Да где же это, где же это? — лазит он по всем углам. С грохотом падают вещи. Наконец нашел! Начинает шумно обмахиваться веером, стопку бумаги сует за пазуху и бросает на прощанье только: "Ну, я пошел!"
***
***
На хозяйской постели, покрытой полинялым ситцевым одеялом, сидят две барышни в розовых платьях. Перед ними стоит малый лет двадцати трех, служащий в страховом обществе, Копайский, en face очень похожий на кота. Он ухаживает.
-- Я не намерен жениться, -- говорит он, рисуясь и оттягивая пальцами от шеи высокие, режущие воротнички. -- Женщина есть лучезарная точка в уме человеческом, но она может погубить человека. Злостное существо!
-- А мужчины? Мужчина не может любить. Грубости всякие делает.
-- Как вы наивны! Я не циник и не скептик, а все-таки понимаю, что мужчина завсегда будет стоять на высшей точке относительно чувств.
***
В свое время Владимир Мау выдвинул хорошую национальную идею - Сделать Россию пригодной для проживания. Но узка, мелка эта идея, не захватывает.
***
Эгоизм — это когда ты мастурбируешь и не думаешь ни о ком.
***
В свое время Владимир Мау выдвинул хорошую национальную идею - Сделать Россию пригодной для проживания. Но узка, мелка эта идея, не захватывает.
***
Эгоизм — это когда ты мастурбируешь и не думаешь ни о ком.
Journal information