Интересное явление: огромное количество людей боится, БОИТСЯ уменьшительных суффиксов. Им кажется, что это пафосно, слюняво, сентиментально, глупо, по-детски, - что?
Я лично совершенно не боюсь уменьшительных суффиксов. Они - прекрасный инструмент, с помощью которого можно передать много оттенков смысла и настроения. Просто ими надо управлять, а не пугаться.
- Морковочки положить? Хлебца? Колбаску кушайте, - это вот все правильно. Так надо, так угощают, так говорят за столом, словами выстраивая защитный колпак, купол над людьми, севшими за трапезу и потому незащищенными, не готовыми к нападению, отстегнувшими оружие. Слова подают сигнал: тут мирно, тут спокойно, уютно, как в детстве; расслабьтесь.
Вы же не будете говорить: "Ешьте морковь". Она же колом в горле встанет.
Я лично совершенно не боюсь уменьшительных суффиксов. Они - прекрасный инструмент, с помощью которого можно передать много оттенков смысла и настроения. Просто ими надо управлять, а не пугаться.
- Морковочки положить? Хлебца? Колбаску кушайте, - это вот все правильно. Так надо, так угощают, так говорят за столом, словами выстраивая защитный колпак, купол над людьми, севшими за трапезу и потому незащищенными, не готовыми к нападению, отстегнувшими оружие. Слова подают сигнал: тут мирно, тут спокойно, уютно, как в детстве; расслабьтесь.
Вы же не будете говорить: "Ешьте морковь". Она же колом в горле встанет.
"Вот колбаса".
"Жуй хлеб".
Даже на письме слышен грубый голос говорящего. "Рябчиков жуй".
"Картофель остыл".
"Я поел говядины".
Человек за столом раним. Типичное средневековое коварство: позвать на обед и внезапно напасть на доверившихся, мирно евших, а уж тем более пивших. Поэтому все уменьшительные, связанные с едой, отзвучивают не слюнявым сюсюканьем, а поиском безопасного укрытия, огонька избушки в лесу (да, огонька избушки, а не огня избы!), какой-то просьбой о перемирии, снисхождении, дружбе. Отсюда и новые (насколько я могу судить) "мяско" и "сырик".
Услышьте их в этом контексте. Вот жена мужу говорит в магазине: "Какой сырик купим?" Это она не к сырику любовь испытывает, это она воркует с мужем, с его непредсказуемым настроением ("То ему - то. А то раз! - и это", - как говорила героиня Мордюковой). А вдруг он будет туча тучей? А вдруг его мысли далеко, не с ней вот сейчас? Суффиксы задабривания, обещания, доверия - вот что такое эти "пищевые уменьшительные".
И наоборот, эти бессуфиксные, холодные приказы от тиранических жен за 50 своим мужьям - "возьмешь мяса, колбасы по 450", etc. - какое кладбище чувств. Глянешь краем глаза - а он такой весь в тоске, и бес из его ребра торчит, тщательно прикрытый ковбойкой. Замучила. Теперь домучивает и стережет.
Винцо и водочка. Селедочка под свеколкой. Картошечка. (С сольцой). И с лучком. Маслице, особенно маслице. Колбасынька. Яичечко. Сырик. На хлебушке. Потом чаёк.
Кто автор? Ну конечно же,
Человек за столом раним. Типичное средневековое коварство: позвать на обед и внезапно напасть на доверившихся, мирно евших, а уж тем более пивших. Поэтому все уменьшительные, связанные с едой, отзвучивают не слюнявым сюсюканьем, а поиском безопасного укрытия, огонька избушки в лесу (да, огонька избушки, а не огня избы!), какой-то просьбой о перемирии, снисхождении, дружбе. Отсюда и новые (насколько я могу судить) "мяско" и "сырик".
Услышьте их в этом контексте. Вот жена мужу говорит в магазине: "Какой сырик купим?" Это она не к сырику любовь испытывает, это она воркует с мужем, с его непредсказуемым настроением ("То ему - то. А то раз! - и это", - как говорила героиня Мордюковой). А вдруг он будет туча тучей? А вдруг его мысли далеко, не с ней вот сейчас? Суффиксы задабривания, обещания, доверия - вот что такое эти "пищевые уменьшительные".
И наоборот, эти бессуфиксные, холодные приказы от тиранических жен за 50 своим мужьям - "возьмешь мяса, колбасы по 450", etc. - какое кладбище чувств. Глянешь краем глаза - а он такой весь в тоске, и бес из его ребра торчит, тщательно прикрытый ковбойкой. Замучила. Теперь домучивает и стережет.
Винцо и водочка. Селедочка под свеколкой. Картошечка. (С сольцой). И с лучком. Маслице, особенно маслице. Колбасынька. Яичечко. Сырик. На хлебушке. Потом чаёк.
Кто автор? Ну конечно же,
Татьяна Толстая.
Journal information