Что на вкус они - море и сладость, а пахнут - дождем и теплым ветром. Что их нежность невозможно выдержать сердцем.
Что прикасаясь к ним во время месячных, ты хочешь встать на колени, а узнавая, что они беременны - чувствуешь, как они непостижимо далеки, непостижимы и далеки. Что власть, заключенная в кончиках их пальцев, убивает быстрее, чем нож, вонзенный в сердце.
Их грудь всегда прохладна, а когда они привстают, чтобы обнять тебя за шею, ты окружаешь всю эту нежность собой, ты закрываешь собой весь этот тянущийся к тебе мир, дающий тебе столько силы. Твое болеутоляющее, твое эхо, твой вечный вопрос - неужели это происходит со мной? Неужели мужчины не чувствуют этого?
Если бы я была мужчиной, я бы не отпускала свою женщину от себя. Я бы хватала ее за жопу при каждом проходе мимо, я бы вжималась носом в ее шею, я бы все время вдыхала ее, тискала, оглаживала... Я бы клала голову ей на колени, разрываясь между нирваной и вожделением. Я бы наливалась жизнью от того, что она засыпает у меня на груди, во сне держала бы ее за сиську и умерла бы во время ее родов.
Если бы я была женщиной, то не было бы большего счастья, чем встречать своего мужчину, пропахшего лесом, дымом и потом. Спать на его огромном жестком плече и пытаться выползти из-под пудовой волосатой коленки. Прижимать к лицу его рубашку перед тем, как закинуть ее в жерло стиральной машины, обеспечивающей утреннюю феромонную анонимность владельцу. Улыбаться его дарам, услышать, что ты - море и сладость, дождь и теплый ветер. И умирать в ответ.
Journal information