Поразил стиль изложения в упомянутых трудах - понятно, если бы Лев Николаевич вечерком сел и решил зафиксировать поток мыслей в своем бложике. Но, учитывая многолетнее изучение освещаемого вопроса и то, что оба произведения являются фактически манифестами, стиль действительно озадачивает. Структура текста такова, что мысль автора мечется взад-вперед, то повторяя одно и то же, то, вроде как разбежавшись для полета, вдруг ставит жирную точку и переходит к следующему вопросу. Напоминает американские поучительные книжки - на 150-й странице вы читаете сакраментальное "так вот я понял, что нужно делать", после чего заново пересказывается весь текст, начиная с восемнадцатой. Ну и как истинный гуру, ЛН не дает никаких конкретных ответов на те вопросы, которые задавали ему его же сторонники.
Сообщаю, о чем вообще речь.
В свое время ЛН был озарен мыслью, что христиане - и не христиане вовсе, ибо не соблюдают заповеди Христа. Понятно, что это и для нас не новость, и тогда это не было открытием для общества. За что же церковь так жестко отпинала одного из самых верующих людей того времени? Дело в том, что помимо осуждения церкви за извращение учения Христа, особенно ЛН напирал на необходимость "непротивления злу насилием", ибо зло порождает только зло. С его т.з., соблюдение заповеди непротивления подразумевало не только "не ходить в армию", но и, к примеру, неучастие в судах (в том числе в качестве истца), неуплату податей (ибо нельзя быть уверенным, что они идут на благое дело) и т.д.. Само собой, при таком раскладе и государство расценивается как инструмент насилия, что никак не могло быть одобрено ни тогда, ни сейчас.
Когда ЛН рассматривает закон божий в противовес мирским законам, то, на мой взгляд, даже самая топорно устроенная личность не может устоять и не проникнуться. Не зря ЛН был автором множества поучительных притчей и детских книжек, и в своих серьезных размышлениях он так же приводит простые и ясные примеры, не требующие дополнительных разъяснений, а вполне самодостаточные для естественных выводов.
Но как только речь заходит о практическом исполнении заповедей, то автором приводятся воистину удивительные аргументы в защиту "естественности" и простоты их соблюдения:
"Придут неприятели: немцы, турки, дикари, и, если вы не будете воевать, они перебьют вас. Это неправда. Если бы было общество христиан, не делающих никому зла и отдающих весь излишек своего труда другим людям, никакие неприятели -- ни немцы, ни турки, ни дикие -- не стали бы убивать или мучить таких людей. Они брали бы себе все то, что и так отдавали бы эти люди, для которых нет различия между русским, немцем, турком или дикарем."
"Но не неприятели, а свои же злые люди нападут на семью христианина и, если он не будет защищаться, оберут, измучают и убьют его и его близких. Это опять несправедливо. Если все члены семьи -- христиане и потому полагают свою жизнь в служении другим, то не найдется такого безумного человека, который лишил бы пропитания или убил бы тех людей, которые служат ему."
"При теперешнем устройстве мира люди, не исполняющие законов Христа, но трудящиеся для ближнего, не имея собственности, не умирают от голода. Как же возражать против учения Христа, что исполняющие его учение, то есть трудящиеся для ближнего, умрут от голода? Человек не может умереть от голода, когда есть хлеб у богатого. В России в каждую данную минуту есть всегда миллионы людей, живущих без всякой собственности, только трудом своим.
Среди язычников христианин будет точно так же обеспечен, как и среди христиан. Он работает на других, следовательно он нужен им, и потому его будут кормить. Собаку, которая нужна, и ту кормят и берегут; как же не кормить и не беречь человека, который всем нужен? Но больной человек, человек с семейством, с детьми не нужен, не может работать, -- и его перестают кормить, скажут те, которым непременно хочется доказать справедливость зверской жизни. Они скажут это, они и говорят это, и сами не видят того, что они сами, говорящие это, и желали бы поступить так, да не могут и поступают совсем иначе. Эти самые люди, те, которые не признают приложимости учения Христа, -- исполняют его. Они не перестают кормить овцу, быка, собаку, которая заболеет. Они даже старую лошадь не убивают, а дают ей по силам работу; они кормят семейство, ягнят, поросят, щенят, ожидая от них пользы; так как же они не будут кормить нужного человека, когда он заболеет, и как же не найдут посильной работы старому и малому, и как же не станут выращивать людей, которые будут на них же работать?"
Ей-богу, создается впечатление, что ЛН жил в каком-то другом мире, где нет ни нищеты, ни злобы, где все люди руководствуются похвальными разумными помыслами, где во время войны если и убивают мирного жителя, то только в случае, ежели этот мирный житель не вполне покорен своей доле. Но ведь нет, и он пишет об этом, приводя довольно много примеров "натуральной" жизни и заключая их словами типа "Могут быть угнетения, побои, тюрьмы, казни, не имеющие целью преимущества богатых классов (хотя это очень редко), но смело можно сказать, что в нашем обществе, где на каждого достаточного, по-господски живущего человека приходится 10 измученных работой, завистливых, жадных и часто прямо с своими семьями страдающих рабочих, все преимущества богатых, вся роскошь их, всё то, чем лишним пользуются богатые против среднего рабочего, всё это приобретено и поддерживаемо только истязаниями, заключениями, казнями."
Как это соотносится с "Собаку, которая нужна, и ту кормят и берегут; как же не кормить и не беречь человека, который всем нужен?"?
"Я вижу, что известный мне разбойник преследует девушку, у меня в руке ружье -- я убиваю разбойника, спасаю девушку, но смерть или поранение разбойника совершилось наверное; то же, что бы произошло, если бы этого не было, мне неизвестно. "
Что это значит? Не нужно защищать девушку, ибо неизвестно заранее - убили бы ее или только изнасиловали? Что бы сделал конкретно ЛН, когда бы дожил до славного 1917-го и в спальню к его детям ломилась бы толпа с вилами?
Все эти внутренние разногласия автора в сочетании с невозможностью получения ответа на вопрос - "а как жить-то?", на мой взгляд, сильно проваливает саму идею донесения мысли о преимуществах "истинно христианской жизни" как средства достижения всеобщего мира и идеального мироустройства. Ведь одно дело - "иметь истину в сердце своем", а другое - родить ребенка и забить на его обеспечение, ибо "посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, не житниц, и Бог питает их (...) Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но, говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них". Одно дело - верить, что зло умножает зло и не причинять его людям, а другое - отпустить с миром какого-нибудь педофила, ведь "с завтрашнего дня этот человек мог перестать быть опасным и заключение его напрасно".
У меня много вопросов к христианству, как и к любой другой религии. И я не рассматриваю христианство и "закон божий" как то, чему я могу и должна следовать. Но теория невозможности уничтожения зла через зло для меня неоспорима. Злом я могу остановить злое действие, но не уничтожить зло. Я могу дать по морде гопнику, выслать в колонию насильника, но этим я только ограничу проявление зла, само же оно целиком останется и в гопнике, и в насильнике. Можно, конечно, их и вовсе убить, но только дав волю новому злу - злу убийства.
При этом насилие - неотъемлемая часть нашей жизни, в большей или в меньшей степени, временами увеличивающаяся, временами уменьшающаяся. И мы по обе стороны этого насилия. Что, конечно, при исповедовании непротивления злу создает весьма существенные сложности, ежели ты не в монастыре или не в ясной поляне.
Нельзя сказать, что я надеялась получить в трудах ЛН руководство типа "Бог - инструкция по применению", но, каюсь, лелеяла мысль, что уж этот-то человечище нашел решение практических проблем следования в реальной жизни заповеди непротивления злу, как наиболее интересующей меня. Но, к сожалению, увы и ах.
Journal information