Не дай бог
Всю свою скорбную дорогу надеешься на седьмой лепесток и завязанную на ста святых деревьях ленточку - что принесут они тебе то самое, которое успокоит и излечит душу, сотрет безумие, боль и рассыпятся чугунные башмаки и упадут пылью железные латы.
А потом вдруг, абсолютно без страховки и информированного согласия, тебя сшибает с ног тем, чего ты никогда не видел в жизни, ни в своей, ни в чужой. Человек, в котором ты не можешь найти ни одного изъяна, который ни разу тебя ничем не раздражает, который сделан, дорогая, для тебя, по спецзаказу всех молившихся за тебя людей. "Душа моя, - говорил мне мой давний друг, - наша с тобой проблема в том, что у нас внутри всего слишком много, но это никому нахуй не надо". И ты, давно перекрывший и засыпавший свои фонтаны, с изумлением смотришь, что кто-то не может оторваться от них, бьющих во всю силу.
И вместе с захлестывающей радостью бытия приходит страх, накрывает ужасом, наворачивает ебанистических сценариев.
Подсевший на адреналиновую иглу организм привык колбаситься вечером от того, что вы вместе, а днем - от того, что не вместе. Любое воспоминание разворачивает фантастические планы дальнейшего сосуществования, жестко и нетерпимо обрубаемые опытом предыдущих жизней. Любое действие с противоположной стороны вызывает разрыв между исполнением привычного реагирования, направленного на сохранение собственной безопасности и неудержимым порывом насрать на все и будь что будет.
Осуществлять какие-то разумные действия в таком режиме - охуительный труд. Ты понимаешь, что так жить - невозможно. А без этого - какая, нахуй, жизнь.
Никому не рассказать об этом. О чем угодно, только не об этом,
И ты молишься - господи, только бы не влюбиться насмерть.
Послушать
А потом вдруг, абсолютно без страховки и информированного согласия, тебя сшибает с ног тем, чего ты никогда не видел в жизни, ни в своей, ни в чужой. Человек, в котором ты не можешь найти ни одного изъяна, который ни разу тебя ничем не раздражает, который сделан, дорогая, для тебя, по спецзаказу всех молившихся за тебя людей. "Душа моя, - говорил мне мой давний друг, - наша с тобой проблема в том, что у нас внутри всего слишком много, но это никому нахуй не надо". И ты, давно перекрывший и засыпавший свои фонтаны, с изумлением смотришь, что кто-то не может оторваться от них, бьющих во всю силу.
И вместе с захлестывающей радостью бытия приходит страх, накрывает ужасом, наворачивает ебанистических сценариев.
Подсевший на адреналиновую иглу организм привык колбаситься вечером от того, что вы вместе, а днем - от того, что не вместе. Любое воспоминание разворачивает фантастические планы дальнейшего сосуществования, жестко и нетерпимо обрубаемые опытом предыдущих жизней. Любое действие с противоположной стороны вызывает разрыв между исполнением привычного реагирования, направленного на сохранение собственной безопасности и неудержимым порывом насрать на все и будь что будет.
Осуществлять какие-то разумные действия в таком режиме - охуительный труд. Ты понимаешь, что так жить - невозможно. А без этого - какая, нахуй, жизнь.
Никому не рассказать об этом. О чем угодно, только не об этом,
И ты молишься - господи, только бы не влюбиться насмерть.
Послушать
